Беседовал Сэм Андерсон, издание The Paris Review
Перевод Ч.
Николсону Бэйкеру необходимы постоянные ограничения: искусственно созданные условия и границы придают его работам особую ясность. Например, действие его первого романа «Антрессоли» (The Mezzanine) происходит в момент езды на эскалаторе. Мы не удивились тому, в какой обстановке нам давал интервью Бейкер: сидя за столом, угостил нас помидорами с сыром и бутербродами и попросил, — застенчиво и виновато, — не обсуждать ни одной его книги.
Во время нашей беседы Николсон Бейкер делился внезапно возникшими воспоминаниями из детства. «Прошлое обрело новую жизнь в моих рассказах», — заметил он.
Писатель распределил тринадцать своих книг на три категории: бытийные романы о мелочах повседневной жизни («Бельэтаж», «Комнатная температура», «Спичечный коробок»/»The Mezzanine», «Room Temperature», «A Box of Matches»); невыдуманная полемика («Двойная окантовка», «Человеческий дым»/»Double Fold», «Human Smoke»); дикие секс-фантазии («Вокс», «Фермата»/»Vox», «The Fermata»).
В России автор известен лишь очень малому кругу читателей, с 2006 года и по сегодняшний день в его библиографии осуществлен перевод на русский язык только одной книги «Бельэтаж» («The Mezzanine»).
Репутация писателя неоднозначна, как и его произведения, однако популярность неоспорима. Он получил высокую оценку критиков за оригинальность, стиль и чувство юмора, но вместе с тем некоторые критики публично высмеивали его книги, называя утомительными, подлыми и детскими.
За скрытыми формами Бейкера скрывается одна из основных идей: если увлечься планами о будущем, можно упустить настоящее. По мнению писателя, внимательное отношение к деталям жизни куда важнее прогнозов и абстракций. Его отношение к жизни, его нетривиальный способ описывать идеи, всю его писательскую карьеру, разжигает костры между поклонниками и критиками.
Ч.
Бейкеру 54, но вы все еще можете увидеть в нем подростка: он высокий и застенчивый, часто, когда мы говорили о его работах, он заметно краснел. Живет писатель в доме 18 века на границе штатов Мэн и Нью-гемпшир. Мы говорили несколько часов: сначала на кухне, затем в гостинной рядом с камином, сидя перед которым он когда-то написал «A Box of Matches». Позже Бейкер отвез меня в ресторан в Портсмуте, на входе нас встретил выходящий оттуда мужчина, который отчетливо произнес: «Оооп!». Видимо, Бейкер бывает здесь довольно часто.
Интервьюер
Давайте начнем с очень простого вопроса. Как вы пишете свои книги? Ручкой? Карандашом?
Бейкер
Редактирую ручкой, а пишу обычно на компьютере. У меня всегда были проблемы с карандашами: в моих руках они либо быстро заканчиваются, либо ломаются. Ужасное чувство.
Интервьюер
А как насчет механических карандашей?
Бейкер
Да, идея хорошая, но и здесь проблема — слишком низкий порог изгиба. Вместе с этим такие карандаши лишены всех прелестей заточки, как у обычных карандашей. Это было важно для меня еще в школе. Представьте: точилка была закреплена в специально отведенном углу класса, ты начинаешь проворачивать карандаш и слышишь скрежет дерева. Точилка — одно из моих самых добрых воспоминаний о школе (смеется). Позже, когда я уже начал писать, появились шариковые ручки — это было изумительно. Я никак не могу вспомнить марку своей красной шариковой ручки с резиновой накладкой. Это меня беспокоит до сих пор.
Интервьюер
Каким был процесс написания? Как это происходило?
Бейкер
Могу описать свои ощущения. Я словно затонул в теплом пруду, который полностью меня поглощал. Я делал заметки, записывал все свои наблюдения. Когда я написал три главы первой книги, я подумал: «Бог мой! Я написал целые главы!» Так я дошел до восьмой главы, и многое из того даже в жизни моей сбылось, хотя не все, конечно. Я часто перепечатывал главы с самого начала, проделывая путь заново.
Хочу дать совет: когда вы пишете, глядя на монитор, глаза не сосредоточенны на тексте в полной мере — слишком большое разрешение. Всегда распечатывайте работу. Иногда я читаю с монитора тексты несколько дней и думаю: да, я уже близко, но когда вывожу все на бумагу, понимаю, что это не так. И тогда я вычеркиваю, вычеркиваю, вычеркиваю…
Интервьюер
Полагаю, ваша наблюдательность развилась еще в детстве. Это заметно по большинству ваших книг.
Бейкер
Моя мама была учителем рисования в Рочестере, дома она учила рисовать меня и мою сестру. Я навсегда запомнил уроки о перспективе, контурах. Это учило нас концентрации на работе: мы практически не спускали карандаша с листа бумаги.
Интервьюер
До того, как вы начали писать книги, вы хотели стать композитором?
Бейкер
Мой отец очень часто слушал классическую музыку. Он был дизайнером, и для того, чтобы сдавать работу в срок, ему приходилось работать всю ночь. Отец рисовал логотипы и рекламные брошюры в рабочем подвале, там у него было радио, которое играло весь день. Я часто сидел рядом и слушал. Позже я научился игре на фаготе — для меня тогда этот инструмент являлся высшей формой искусства. Я мечтал стать композитором.
Интервьюер
Почему вы были так недовольны учебой в колледже?
Бейкер
Все что, я делал в Хайвенворде, это читал поэзию 17 века, работы критиков, я пытался научиться писать статьи. Я редко писал в средней школе и на первых курсах.
Интервьюер
Правда, что вы пишете в темноте?
Бейкер
Мне часто помогает сенсорная депривация. Нередко ношу ушные затычки, я бы также хотел написать что-то с закрытыми глазами, но потом будет довольно сложно писать с утра — нужно время, чтобы глаза привыкли к свету. А вообще — да, иногда я пишу ночью. Я вставал и ощущал мир вокруг себя. Единственная помощь ночью — луна, если ее было видно, конечно. Когда вы ограничиваете себя в чем-то, вы мыслите иначе.
Интервьюер
Какие еще способы?
Бейкер
Спик-печать. Иногда я выхожу из дома посреди ночи и начинаю говорить и писать почти одновременно. Мои лучшие книги написаны таким вот методом «спик-печати».
Интервьюер
Кем вы вдохновляетесь? Есть ли у вас любимые авторы, которых бы с радостью перечитали?
Бейкер
Все зависит от того, что я пишу: научную литературу или же вымышленную. Когда я пишу фантастику, то люблю читать любовные романы, фантастику и поэзию. Иногда я заглядываю в «Анну Каренину» Толстого — это лучший роман, который я читал.
Когда я пишу в жанре научной литературы, читаю Уайта, Джона Алдайка и Мейв Бреннан/E. B. White, John Updike, and Maeve Brennan.
Интервьюер
Как вы относитесь к Набокову?
Бейкер
Ах, да, во мне проснулось желание стать писателем после прочтения его работ. Я читал его описание телеграфных проводов, наблюдаемых из окна поезда. Я был поражен тому, как точно был передан образ, как верно складывались из этого образа слова. Мне было примерно шестнадцать, когда я читал это. Иногда Набоков писал английские рассказы неуклюже и часто расставлял скобки, так как это был неродной язык, но это как раз то, что было нужно читателю.
Интервьюер
В своих книгах вы выглядите счастливым. А в жизни?
Бейкер
Сложно сказать… Если говорить о настроении, то когда мое письмо не ладится, я очень удручен этим. С другой же стороны, есть то, что делает меня абсолютно счастливым — моя семья. Мой двор. Мне нравиться говорить с моей женой и детьми. Мне нравится делать кофе. Нравится раздавать гостям и семье мороженное вместе с этим кофе. Я думаю, что в моей жизни достаточно радостных и отчаянных моментов, но они находятся в здоровом равновесии. Например, несколько лет назад я тяжело перенес кризис среднего возраста. Было тяжелое ощущение того, что я чего-то не сделал, что нужно двигаться дальше и пробовать что-то еще. Иракская война тоже привела меня в отчаяние, я до сих пор разочарован в Соединенных Штатах. Войны все портят. Они продолжаются. Войны могут подавить любую жизненную мелочь, которой, казалось бы, стоит радоваться.